|
Глава 11 Лагерь II Через минуту Террай подает мне горячий чай. Не давая вымолвить ни слова, он заставляет меня есть, применяя примерно тот же метод, что и при откармливании гусей. В другой палатке шерпы хлопочут над Даватондупом, все больше входящим в роль тяжелобольного. После столь сытного обеда меня нисколько не беспокоит усталость, вполне естественная после такой затраты сил. Наконец, Террай разрешает мне говорить. Я объясняю ему расположение лагерей. -Теперь,— говорю я,— большая часть снаряжения приготовлена для штурма. Остается сделать еще один челнок, чтобы установить лагерь V, откуда начнется решающий штурм,— мы на правильном пути. На этот раз можно надеяться на успех! Террай, по-видимому, полностью восстановил свои силы в лагере I, откуда он недавно поднялся. Однако лицо его по-прежнему озабочено. -Конечно, все будет в порядке, если продержится хорошая погода. Внизу по радио приняты очень тревожные метеосводки. Муссон уже дошел до Калькутты, через несколько дней он будет здесь... -Во всяком случае я в великолепной форме. Я настолько хорошо чувствовал себя на высоте 7000 метров, что абсолютно уверен, что все пройдет гладко и на высоте 8000 метров, даже без всякого кислорода. Террай охлаждает мой энтузиазм: -Если нам придется затрачивать столько же труда, сколько до сих пор, то это гигантская работа, и в конце концов мы просто не выдержим. Он интересуется, какое впечатление произвели на меня наши товарищи в лагере III. Я вынужден признать, что они выглядят неважно. Действительно, мне казалось, что четверо друзей, оставленных мной в лагере III, сильно сдали как в физическом так и в моральном отношении. -Зато, старина, о нас с тобой я нисколько не беспокоюсь. К тому же путь проложен до самого ледника. С теми четырьмя шерпами, которые у нас есть, мы сможем идти до самого верха. Придется здорово поднажать,— возражает Террай с таким видом, как будто он уже "поднажал". -Послушай, я теперь совершенно уверен: если только не произойдет какой-нибудь непредвиденной катастрофы, мы добьемся успеха. Даже если эти четверо в лагере III останутся в плохой форме (а это маловероятно, особенно для тех, у кого хорошая акклиматизация), мы все же должны победить. Я предлагаю весь завтрашний день провести здесь: это даст нам необходимый отдых. Мы спокойно сможем подготовиться к выходу и послезавтра с рассвета начнем ускоренный подъем из лагеря в лагерь. Когда они завтра сюда спустятся, отберем двух наиболее сильных, и эта связка выйдет через день после нас в качестве вспомогательной группы. Что же касается второй связки, то она отдохнет еще один день и сможет следовать за первой, отставая на один переход. Обе резервные связки понесут дополнительное снаряжение и помогут штурмовой двойке на спуске. -Время не терпит,— упрямо твердит Террай.— Твой план великолепен, старина, но я не хочу терять времени даром. Что я тут буду делать завтра целый день? Я уже отдохнул! Лучше я пойду вверх. Мы на этом выиграем один челнок, и это может иметь решающее значение... -Я не возражаю, но если ты выйдешь завтра, мы уже не будем вместе, а в данный момент только мы с тобой находимся в хорошей форме: выше 7000 метров человек не может идти в одиночку. Я уверен, что вместе мы дойдем до вершины. -Давай смотреть с практической точки зрения, Морис; день мы все-таки потеряем. Наплевать, если я не буду в первой штурмовой связке, буду во второй, вот и все. Но если хоть одной двойке суждено добраться до вершины, то, может быть, это случится именно благодаря тому, что я заброшу наверх груз. Я несколько озадачен. Меня не удивляет благороден друга: я оценил его уже давно, но в эту минуту подоон самоотречение представляется мне бессмысленным, leppай считает, что он выполняет свой долг. Что же касается мня, то не из эгоистических ли побуждений мне хочется иметь его партнером по связке? Эта мысль смущает меня и заставляет колебаться. -Ну что ж, если так, согласен,— говорю я с сожалением.— На первый взгляд кажется, что ты прав, но я уверен, что такого случая больше уже не представится. Террай задумывается. Меня осеняет: -Если ты обязательно хочешь идти завтра, Лионель, почему бы тебе не подняться только до лагеря III с одним высотным комплектом, который затем понесут другие. В тот же день ты смог бы вернуться сюда. Мы останемся здесь еще на день, чтобы ты отдохнул, и после этого сможем выйти. Будем подниматься вдвоем, шерпы пойдут с небольшим грузом и, прокладывая путь, смогут часто чередоваться. Снимем лагерь, установим, если потребуется, лагерь V и дальше будем жать до самой вершины! Мне нравится это решение, и я заранее уверен в согласии Террая, главная забота которого — обеспечение непрерывности челноков. -Если тебе так хочется, ладно,— говорит он, к моему глубокому удовлетворению. Вечер проходит весело. Я отчетливо осознаю необычайный комфорт лагеря II: большие палатки, электрическое освещение, уютные кеды, вдоволь воды. После того как лавина однажды снесла палатки, Террай полностью переоборудовал лагерь. Теперь он хорошо защищен, укрыт за громадной трещиной, такой широкой, что она неминуемо должна поглотить самые мощные лавины. В наших спальных мешках уютно и тепло. Снаружи свирепствует пурга. -Как... ты куришь? Знаменательный день! Лионель Террай курит только в исключительных случаях. Мы без конца возвращаемся к основной теме. -Как ты думаешь, остальные смогут подняться с хода? И после небольшой паузы: -Ах, если бы муссон дал нам время! При слабом свете фонаря я едва вижу кольца дыма, поднимающиеся от наших сигарет. Лицо Террая тонет в темноте. Скоро ли Нуаель придет из Тукучи с основным грузом снаряжения и продуктов? Однако усталость дает о себе знать. Террай экономный, как всегда, гасит свет. Через несколько минут мы погружаемся в небытие... Ночью чувствую какие-то толчки. Слышится продолжительное ворчание; чья-то рука задевает меня по лицу. Зажигается свет. -В чем дело? -Ничего, просто мне пора! -Как, уже? Террай поспешно натягивает ботинки, выходит из палатки и будит шерпов. В продолжение всей экспедиции он неизменно верен своей тактике ранних выходов. Конечно, он прав, так как снег на рассвете намного лучше. Но какое нужно мужество! Оно есть лишь у него. Закрыв глаза, я с глубоким удовлетворением думаю о том, что, пока остальные трудятся в поте лица, я могу нежиться в тепле, а шерпы будут всячески за мной ухаживать! С первым проблеском зари слышу звонкое: -До свидания, Морис! -Да завтра, желаю успеха! Террай аккуратно застегивает палатку. Незаменимый Террай! Я не знаю во Франции никого, кто бы больше приближался к типу идеального товарища для экспедиции. Проходят часы, солнце освещает и согревает палатку. В лагере абсолютная тишина. Оба моих шерпа тоже отдыхают... Однако уже поздно. Лежа в спальном мешке, начинаю кричать: -Ангава! Кханна! Кханна! Слышны приглушенные голоса, затем: -Yes, Sir! — Начинается какая-то возня. Медленно выползаю из спального мешка. Ботинки замерзли, и, чтобы их надеть, приходится долго по ним колотить. Надеваю пуховую куртку, кепи, очки: можно высунуть нос наружу. Погода великолепная, но все дно ущелья закрыто морем облаков. Над головой — ясное небо. Ночью выпало много снега, и я думаю о Террае, пробивающем сейчас себе путь. С помощью бинокля можно различить его следы, и вскоре я обнаруживаю связку как раз под первой стеной. Он воюет со своими шерпами я, вероятно, кричит до хрипоты. Рассматривая окрестности лагеря III, внезапно вижу две черные точки, спускающиеся оттуда. Ведь все четверо должны подниматься в лагерь IV; очевидно, плохое физическое состояние моих товарищей сильно подорвало их моральный дух. В ущелье Миристи-Кхола появляются тяжелые облака" их необычный сероватый цвет внушает тревогу. Меня одолевают мрачные предчувствия. Не предвещает ли это начало муссона? Даватондуп чувствует себя все хуже и хуже. С первой же группой я отошлю его в лагерь I. Сейчас он стонет лежа в своем спальном мешке, и держится двумя руками за живот. Снова идет снег, залегаю в палатку и, лежа на надувном матросе, начинаю дремать. Вскоре раздаются крики. Это наверняка Ляшеналь, я кричу в ответ. Сейчас, после многочисленных рейсов, следы на плато так перепутались, что звуковой сигнал будет очень кстати. Через несколько минут появляются Ляшеналь и Кузи. Нет смысла продолжать,— говорит Ляшеналь,— меня всего вывернуло наизнанку! А у меня адски болела голова,— прибавляет Кузи,— даже приняв аспирин и снотворное, я не сомкнул глаз. -Если бы ты его слышал! — подтверждает Ляшеналь.— Он жаловался всю ночь, ему казалось, что череп раскалывается на части -Влияние высоты,— говорю я.— Вы правильно сделали, что спустились. А как другие? Пойдут ли они вверх с Лионелем? -Знаешь,— объясняет Ляшеналь,— мы все неважно чувствовали себя наверху, особенно после того, как всю ночь шел снег. Я не могу тебе точно сказать. Думаю, что они дожидаются Лионеля, чтобы решить вместе с ним. Входим в палатку. Ляшеналь явно наслаждается комфортом. У Кузи на спуске головная боль исчезла — знакомое явление: как только теряешь несколько сот метров высоты, все признаки горной болезни бесследно пропадают. Пока товарищи переодеваются и высушиваются, я иду к Ангаве выяснить насчет завтрака. Тут уж скупиться не приходится. Все резервы должны быть пущены в ход, чтобы поставить на ноги наших товарищей! При такой тяжелой работе они почти ничего не ели с позавчерашнего дня. К моему большому удовольствию, сытный завтрак имеет у товарищей огромный успех. Вскоре мы растягиваемся на матрасах, и беседа идет уже в более оптимистичных тонах. Внезапно палатка открывается, показывается взволнованное лицо Ангавы. -Бара-сагиб, идут другие сагибы! Затем, после паузы: -Бара-сагиб, слушай! Действительно, до нас доносятся какие-то крики. Так как снег валит непрерывно, я быстро надеваю гетры, штормовку и выхожу. В десяти метрах ничего не видно. Время от времени отчетливо слышу какие-то крики. Это несомненно, сагиб, так как шерпы понимают друг друга на очень большом расстоянии. Голос доносится не со стороны лагеря III, а откуда-то гораздо ближе к гребню "Цветной капусты". Две возможности: или кто-то из лагеря III уклонился при спуске влево и попал в зону трещин или это кто-нибудь из лагеря I, поднявшийся слишком высоко. Во всяком случае очевидно, что опасность ему не угрожает, так как в горах можно всегда отличить сигнал бедствия. В свою очередь начинаю кричать. Несмотря на расстояние, неизвестный меня услышал, он как будто понял и уходит влево. Крики приближаются, я могу уже давать объяснения: -Влево, все время влево, вдоль большой трещины. Я повторяю это, пока не доносится ответ: "Понятно!" Через четверть часа к нам приближается белое шатающееся привидение, в котором я с трудом узнаю Шаца. -Где Ребюффа? -Я спустился один! -Как! Ты что, спятил? В плохую погоду и в такой обстановке! Это уж черт знает что! Я чувствую, что мое лицо краснеет от гнева. -Но послушай, старина,— оправдывается Шац,— я не мог поступить иначе, я чуть не сдох в лагере III и не только бы не смог помочь завтра Лионелю, но просто был бы там лишним ртом. Поэтому я и решил спуститься! Я разозлен не на шутку. Кажется, впервые с момента отъезда экспедиции я выхожу из себя. -Черт возьми! Находясь в весьма неважной форме, ты лезешь на рожон, причем абсолютно без всякой пользы! Представь себе, что ты просто бы упал, как в тот раз; представь себе, что Ангава не услышал бы твоих криков... Ты бы там и остался! Ну ладно, что было, то прошло. Сейчас нужно, чтобы наш товарищ пришел в себя после пережитых треволнений. Горячий чай и сытная пища вызывают краску на его лице. В свою очередь он проникается царящим в лагере оптимизмом и видит будущее уже в более розовых тонах. -Лионель добрался до лагеря III?— спрашиваю я. -Он сильно задержался из-за глубокого снега. Спускаясь в тумане, мы с Гастоном наткнулись на него. Он был в таком приподнятом настроении, что мы вернулись с ним обратно. -Как это получилось, что Гастон не пошел с тобой? -Сейчас я тебе объясню: мы устроили небольшой военный совет. Лионель сказал, что лагерь IV должны установить те, кто ночевал в лагере III, т. е. Кузи, Ляшеналь, Гастон и я. Хотя двое спустились, задание все равно необходимо выполнить. -Значит, вы решили подниматься вместе с ним? -Совершенно верно. Как всегда, для Террая дело прежде всего. Он считал, что именно так он выполнит свой долг!.. Но Шац продолжает: -Я страшно устал и сказал Лионелю, что будет глупо, если я завтра загнусь на склоне. Лучше всего мне спуститься для отдыха. Позже мы с Кузи снова составим связку. -Значит, завтра Лионель и Гастон идут вверх? -Да, если будет приличная погода. Смогут ли они продолжать. Кто знает? Может быть, именно им улыбнется счастье? Снаружи доносится какой-то шум, шерпы оживленно переговариваются. Еще что-то новое? Высовываю голову из палатки и вижу Аджибу, поднявшегося из лагеря I, в сопровождении нескольких шерпов. Сзади него стоит молодой носильщик по имени Панди. Несмотря на технические трудности, он прекрасно дошел до лагеря II. Теперь он уже почти шерп. Чтобы отметить это повышение в звании, мы дарим ему великолепный найлоновый жилет, который он тут же с гордостью надевает. Аджиба протягивает мне два листочка, читаю вслух: "Лагерь I, 29 мая 1950 г. Марсель Ишак Морису Эрцогу Анг-Таркэ прибыл в 12 часов 10 минут. В Базовом лагере находится груз для 22 носильщиков. Для челноков между Базовым лагерем и лагерем 1 можно использовать молодого парня, которого привел сюда Анг-Таркэ. Сам Анг-Таркэ спускается сейчас в Базовый лагерь, чтобы встретить Нуаеля и его 15 носильщиков. Он постарается отобрать некоторых из них для челноков. Отошлите Аджибу как можно скорее со списком необходимых вещей (высотные палатки?). Нужно ли, чтобы мы сопровождали шерпов между лагерями II и III и когда именно? Марсель Ишак". Какая хорошая новость! Итак, Нуаель подходит! Теперь мы получим все запасы продовольствия, и уверены, что недостатка ни в чем будет. В лагере царит радостное оживление! Вторая записка — от Нуаеля. В ней он пишет, что полу чил мой приказ, и сообщает о своем скором прибытии. Это послание отправлено из Тукучи 25 числа, на другой день после прибытия Саркэ. Вот молодец! За 36 часов он прошел путь, обычно требующий 4—5 дней, он хорощо поработал для экспедиции, и ее начальник сумеет отблагодарить его при удобном случае. Чтобы отпраздновать эти счастливые события, мы открываем бутылку рома... Но нельзя терять время. Адлсиба должен немедленно спускаться, чтобы продолжать свои челночные рейсы. Поэтому я тут же пишу сагибам нижних лагерей следующую записку: "Лагерь II, 29 мая 1950 г. Эрцог Нуаелю, Марселю и всем сагибам. Благодарю Нуаеля за быструю переброску тыла. Зто вселяет в нас большие надежды. Вчера установил лагерь IV в верхней части ручки "Серпа". В настоящее время в лагере III (6800 метров) находятся: Террай, Ребюффа и два шерпа. Ближайшая цель: установить лагерь V перед завершающим штурмом, который будет производиться последовательными связками. Марселю — очень срочно: пусть Саркэ, Ад-жиба, Путаркэ и Панди поднимутся сюда завтра как можно раньше с двумя большими палатками, двумя спальными комплектами (мешки и матрасы) плюс 1 большой примус (кольман) и 2 литра бензина плюс кассеты к киноаппарату (отсылаю заснятые) плюс аптека (снотворные пилюли, 10 тюбиков аспирина, 8 банок мази против обморожения, пять тюбиков глетчерной мази) плюс четыре пары гетр плюс дополнительный высотный комплект. Остальное добавить продуктами (не забыть колбасу, бутылку коньяку). Взять из рюкзака Ляшеналя чулки, три пары носков, кеды, рубашку, кальсоны. Связь по УКВ сегодня в 20 часов. Кузи и Шац завтра спустятся и дадут дополнительные указания. Важно: все это нужно отправить очень рано, так как мы с Ляшеналем ждем здесь, чтобы выйти в лагерь Саркэ и Путаркэ. Если погода будет хорошей, надеемся на успех. Морис Эрцог". Аджиба и Панди принесли высотный комплект, продукты и одну УКВ рацию. Сегодня вечером в 20 часов, как условлено, попробуем наладить связь. Наконец-то! Сообщение с тылом будет теперь значительно облегчено. Я очень доволен работой Нуаеля: он показал нам, на что способен. Если бы не он, победа до наступления муссона была бы невозможна. Иду взглянуть на Даватондупа, которого я хочу возможно скорее отправить вниз. Он выглядит совсем умирающим, и, конечно, спускать его сейчас в такую бурю невозможно. Отложим это на завтра. Аджиба не теряет даром времени и удаляется налегке своей широкой, неуклюжей походкой. За ним семенит Панди. Через несколько минут они исчезают в тумане. Устанавливаю рацию. Время от времени нажимаю на педаль: -Алло, говорит Эрцог. Мата, как меня слышишь? В ответ раздается только треск. Вскоре я ловлю индийскую музыку, исполняемую в бешеном темпе. Еще немного, и я пущусь в пляс здесь, в самом сердце Гималаев, на высоте 6000 метров! -Алло, говорит Эрцог. Мата, как меня слышишь? Снова молчание. В 20 часов 15 минут, как условлено, связь прекращается. Радио действительно является слабым местом в экспедициях. Это, пожалуй, наше единственное упущение, но оно сможет иметь большие последствия. Немного огорченный неудачей, я возвращаюсь в палатку, где застаю своих товарищей почти уснувшими. На следующее утро погода хорошая: воздух исключительно прозрачен, солнце уже освещает палатку. Хорошо отдохнув за ночь, я без промедления вылезаю наружу. Маленькие снежные кристаллы блестят на солнце, как алмазы: ночью, вероятно, был мороз. План ясен: нужно дождаться челнока из лагеря I (надеюсь, что он не запоздает) и тут же выйти с грузом в лагерь III. Кузи и Шац все еще чувствуют себя неважно. Кузи думает отдохнуть здесь, тогда как Шац склоняется к тому, чтобы спуститься еще ниже — в лагерь I. Он будет сопровождать Даватондупа, состояние которого за последние три дня не меняется. В Ляшенале я замечаю перемену, его движения стали гораздо живее. Это бросается в глаза, когда он вылезает из спального мешка, проверяет, чем заняты шерпы, смотрит, где находится Террай... Его самочувствие явно улучшилось, может быть, теперь он вновь в хорошей форме? В таком случае мы могли оы выйти первой же связкой. -Но что там делает Аджиба? — спрашиваю я с нетерпением. Я ясно приказал ему выйти из лагеря I возможно раньше. Нам самим ведь надо сегодня уйти! По очереди смотрим в бинокль: -Смотри, Бискант! Хорошо видно, как поднимаются Ребюффа и Террай со своими шерпами. -Они движутся очень медленно,— отвечает он. -Снег очень глубокий. Им трудно идти. Голубоватая дымка, предвещая хорошую погоду, поднимается из глубины ущелья Миристи-Кхола и растворяется в лучах солнца. Делаем несколько фотоснимков окружающих вершин и лагеря. -Уже полдень, а Аджибы все нет! За обедом возникает длинная дискуссия о проводниках Шамони. Ляшеналь излагает мнение о своей профессии. Проходят часы. Шац собирается спускаться с Даватондупом, и для меня становится ясно, что сегодня в лагерь III мы уже не выйдем. -Салям, Бара-сагиб! -Салям! Уже 18 часов; к моей радости, появляются наконец Анг-Таркэ, Путаркэ и Саркэ. У них тяжелый груз: снаряжение, продукты и, в частности, вторая большая палатка для лагеря II. В сумерках в последний раз смотрим в бинокль, на лагерь IV. Никакого движения не видно. Вероятно, наши друзья устроились на ночь. Это хороший признак. Завтра они будут продолжать подъем для установки лагеря V. У Анг-Таркэ довольное выражение лица. Он как будто тоже рад увидеться с нами. Экскурсия в Муктинатх была для него большой наградой, и оживление не покидает его до сих пор. Присутствие Анг-Таркэ снимает с меня многие заботы; обладая большим гималайским опытом, он знает, что надо делать и чего делать не следует, и не боится брать на себя инициативу; его влияние на других шерпов значительно облегчает мою задачу. Сейчас он распаковывает груз — протягивает мне записку от Нуаеля, Ишака иУ до. "30 мая 1950 года. 1. Отправить шерпов с утра было невозможно, так как твое послание прибыло вчера слишком поздно, шерпы я снаряжение находились в Базовом лагере. 2. Посылаем тебе Анг-Таркэ, Саркэ, Путаркэ. Они принесут все, о чем ты просил; что касается спальных мешков и матрасов, устраивайтесь с шерпами как хотите. 3. Завтра вышлем еще одну группу в лагерь II, возможно, в сопровождении кого-нибудь из нас. 4. Если что-нибудь нужно, оставьте записку в лагере II 5. Сообщите, нужно ли, чтобы кто-нибудь из нас сопровождал шерпов в лагерь III? 6. Радиосвязь: ничего не слышали. Повторите сегодня в 17 часов, 19 часов, 20 часов. У нас сейчас мощный приемник. 7. Здесь временная предмуссонная непогода. Настоящий муссон движется на Калькутту, кажется, с некоторым опережением. 8. Ж. Б. вернулся в Базовый лагерь. Ждем от тебя известий. Отсюда завтра уйдет курьер. Ж. Б. отправляется в Тукучу. 9. Что ты думаешь насчет обратного пути? Положение с носильщиками будет очень тяжелым: с того момента, как мы их затребуем, пройдет 8 дней, прежде чем они доберутся сюда. Причем одновременно будет не больше 20 носильщиков. Ни пуха, ни пера! Нуаель, Ишак, Удо. P. S. Ишака. Для цветной кинопленки: при полном освещении можешь ставить диафрагму до 11". На первую связь я уже опоздал, попробую в 19 часов, на этот раз, надеюсь, с большим успехом! Сообщение о муссоне меня очень тревожит. Мы сейчас у самой цели, и было бы ужасно отступить из-за внезапной непогоды. Если муссон уже достиг Калькутты, он через несколько дней будет здесь... Пытаюсь вызвать лагерь I по радио, но тщетно. Чтобы товарищи внизу получили самые свежие новости, я отвечу на их записку в самый последний момент, т. е. завтра утром. Закат восхитителен, стены Нилгири и Аннапурны отливают золотом, постепенно этот цвет переходит в оранжевый и, наконец, в пурпурный; небо идеально чистое, очень холодно: все это обнадеживающие признаки. Может быть, эти последние дни хорошей погоды являются единственным нашим шансом? Нилгири окутана тенью, верхние скалы Аннапурны — темно-розовые, затем весь массив погружается во тьму, и только вершина еще светится несколько секунд. Ночь проходит без всяких происшествий, лавин мало, так как снегопада вчера не было. В 6 часов выскакиваем из спальных мешков, погода великолепная. Ляшеналь производит на меня хорошее впечатление. Кажется, плохие дни для него кончились, и сейчас он возвращается наверх в блестящей форме. -Ну как, принесли тебе твои носки и рубашку? - спрашиваю я, когда он укладывает рюкзак. Этот небольшой дополнительный комфорт привел его в хорошее настроение. Оба мы уверены, что на этот раз добьемся успеха! Пока шерпы собирают груз, я быстро пишу для лагеря I следующую записку: "31 мая 1950 года. Всем сагибам: Сейчас выхожу с Бискантом в лагерь III. Если позволит погода, собираемся идти до самой вершины. Шац и Кузи образуют третий эшелон. Прошу Марселя послать Люсьену Деви следующую телеграмму: "Начинаем штурм Аннапурны тчк Трудный ледовый маршрут не позволяет быстрый набор высоты тчк Объективные опасности лавины ледовые обвалы маловероятны тчк Лагеря 1/5100, 11/5900 Ш/6600 IV/7150 установлены тчк Надеемся на победу тчк Физическое и моральное состояние всех превосходное Морис Эрцог". Продукты: немного получили. В лагере II Кузи даст инструкции относительно дальнейшей переброски в лагерь III. Радио: слышали очень плохо. Пусть Шац проверит, в чем дело? Муссон: сообщать мне постоянно. Обратный путь: вышлем в Тукучу передовую группу, которая займется вербовкой носильщиков. Кино: сделаю все возможное, чтобы донести камеры до вершины. М. Эрцог". Мы настроены оптимистично, и это отражается в наших сборах. Я замечаю, что каждый из нас с особой тщательностью составляет индивидуальную аптечку, отбирает пленки для фото- и киноаппаратов. Тайком прячу в рюкзак маленький французский флаг, специально изготовленный Шацем, а также вымпелы, которые мне так хочется донести доверху. Мы готовы! Покидаем лагерь. Обогнув большую трещину, направляемся к лавинному конусу. Снег держит хорошо. Погода прекрасная — не слишком жарко, не слишком холодно. Настроение все время повышается. -Морис, что там происходит? -Они спускаются! Увы! Это правда. К своему величайшему разочарованию, мы видим четьгре черные точки, спускающиеся по следу нам навстречу. | Читать дальше >> |