|
Глава 8 Ребро 19 мая временный базовый лагерь, раскинувшийся у подножия ребра, оживает еще до рассвета. Раздается рев Террая, поднявшегося первым: —Эй вы, лодыри! Вы где находитесь — в отеле "Мажестик"? Кругом непроглядная темень. Шерпы ничего не понимают в этой неожиданной суматохе. В других экспедициях они обычно выходили только после восхода солнца! Еще не придя в себя после сна, они готовят нестле и тонимальт 1. Альпинисты складывают рюкзаки. -Сколько брать ледовых крючьев? -Витамины не забыл? -Сколько входит в твою фляжку? Друг за другом люди поднимаются на морену и растворяются в темноте. Я следую за ними со слипающимися от сна глазами, спотыкаясь о камни, едва видимые в потемках. Скрежет ледоруба говорит о том, что ушедшие товарищи еще недалеко. Траверсирую последнюю морену. Мы тяжело нагружены, так как несем на себе все необходимое для трех лагерей и запас питания на несколько суток. Нас сопровождают шерпы. Они поднимутся с нами возможно выше, а затем быстро спустятся в Базовый лагерь, чтобы не расходовать высотный паек. Уже светает, когда мы добираемся до снега; он еще твердый, и подметки "вибрам" 2 держат неплохо. Мы поднимаемся медленно, но без остановок. Неужели будет хорошая погода? С момента нашего отъезда из Тукучи я едва ли видел клочок голубого неба. Рискуя сорваться на крутом фирновом склоне, я часто оборачиваюсь, чтобы полюбоваться грандиозным зрелищем: Большой Барьер, средняя высота которого на глаз 7000 метров, нас буквально подавляет. В самой середине его возвышается гигантская, неприступная башня. Колоссальные нависающие стены поднимаются над лагерем на 3000 метров. На гладких скалах не видно ни единой неровности, никаких трещин, за которые мог бы зацепиться наметанный глаз альпиниста, отыскивая возможный путь восхождения. Аннапурна — гигантская крепость, и мы приходим лишь к первым ее укреплениям! Цирк, где мы находимся, поражает своей первобытной дикостью. Ни один человек не любовался окружающими нас вершинами. Ни одно животное, ни одно растение не имеют тут права на существование. В чистом сиянии утренней зари это отсутствие всякой жизни, эта суровая скупость природы лишь поднимают наши внутренние силы. Кто сможет понять возбуждение, черпаемое нами из этого небытия, если людей, как правило, привлекает к себе именно щедрая и богатая природа? |
|
|
Главный хребет Аннапурны 1. Вершина Аннапурны 8075 метров. 2. Восточная предвершина. 3. Белая площадка. 4. Черная скала. 5. Контрфорсы Большого Барьера 6. Северный ледник Аннапурны 7. Маршрут попытки восхождения по северо-западному ребру. 8. Предвершина северо-западного ребра 9. Вершина северо-западного ребра 10. Гребень "Цветной капусты" 11. Местоположение лагеря I. Примерная высота 5100 метров. 12. Местоположение лагеря II. Примерная высота 5900 метров. 13. Местоположение лагеря III. Примерная высота 6600 метров. 14. Местоположение лагеря IV. Примерная высота7150 метров. 15. Местоположение лагеря V. Примерная высота7300 метров |
|
Мы примерно на высоте Монблана. Все дышат тяжело, каждый идет своим темпом. Когда мы добираемся до вершины холма, солнце уже высоко. Совсем недавно громадные стены были темными и мрачными. Сейчас они ярко сверкают. Нам нужно дойти до подножия ребра. Террай, присоединившийся к нам, несмотря на вчерашнюю усталость, показывает начало подъема. Из рюкзаков вынимаются веревки, составляются связки. Я выхожу вперед, в связке с Саркэ. Накануне товарищи предусмотрительно навесили здесь веревку. Очень холодно. Скалы известняковые, однако достаточно прочные. Вслед за нами идут Ребюффа и Аджиба, затем Террай и Айла, замыкает группу Шац. Если нам суждено проложить путь на Аннапурну по этому ребру, то следует сделать это возможно быстрее.Поэтому мы намереваемся штурмовать ребро "с барабанным боем". План действий таков: как только путь для шерпов станет чрезмерно труден, они оставляют грузы и спускаются вниз. Четыре сагиба будут продолжать подъем и установят бивак возможно выше. Мы с Ребюффа останемся ночевать, а Шац и Террай спустятся до плеча. Здесь к Терраю должен присоединиться отдохнувший Ляшеналь. Шац спустится до Базового лагеря, с тем чтобы на следующий день снова подняться вместе с Кузи, установить лагерь на плече и составить третью штурмовую связку. Первый пункт намеченного плана вскоре выполняется: мы отсылаем шерпов, теряющих много времени на трудное лазание. Однако я заметил, с какой легкостью осваивают они новую для них альпинистскую технику. Саркэ, в частности, уже, вероятно, мог бы вести связку на трудном скальном маршруте. После ухода шерпов мы быстро набираем высоту. Впечатление такое, как будто мы на самолете. Ребро, по которому мы поднимаемся, проектируется прямо перед нами, и крутизна кажется небольшой. С обеих сторон спадают висячие ледники. Облака, как всегда, точно приходят на свидание с нами, и окружающие вершины исчезают в тумане. Ребро становится все уже, напоминая милые сердцу иглы Шамони, к которым устремлены сейчас наши мысли. Скалы прочные, и, если бы не высота и тяжелые рюкзаки, лазанье было бы сплошным удовольствием. Становится холоднее, начинает падать снег. Мы уже наверняка выше 5500 метров. Высматриваю впереди место для лагеря, но ничего не видно, кроме редких жалких площадок. Погода становится угрожающей. Надо принимать решение, тем более что Шац и Террай ввиду позднего времени хотят спускаться. Повиснув на руках, болтая ногами над пропастью, мы траверсируем узкий, как нож, скальный гребешок. Под нами бездна. Я не помню, чтобы мне встречалась в Альпах подобная крутизна. Редкие скалы, затерявшиеся на снежном склоне, покрыты льдом. Не могу представить себе, как на такой крутизне может держаться снег. Во всяком случае понятно, почему здесь так часты лавины. После этого сложного траверса выхожу на маленькую площадку, забитую снегом. Погода испортилась всерьез, и раздумывать не приходится. Здесь будет установлена палатка. Через минуту мы уже сбрасываем снег по обе стороны ребра, вызывая мощные лавины. За ними следует несколько обледенелых камней. И все же после такой работы мы едва можем усесться вдвоем на крошечной площадке! Как быть? Пытаемся при помощи ледоруба выворотить вмерзшие в лед глыбы. Каждый попеременно то ритмично бьет ледорубом, то пользуется им как рычагом. Лионель Террай хватает мой ледоруб и колотит им с такой яростью, что кажется, камень сейчас расколется. Увы, поддается не скала, а ледоруб. Клюв его буквально согнут вдвое. К счастью, Лионель ухитряется его выправить. В конце концов удается создать какое-то подобие площадки. Есть надежда установить палатку. Шац и Террай могут уходить. Не теряя времени они начинают спуск. Не могу отделаться от чувства тревоги за них: такое лазание на этой высоте, когда вокруг свежевыпавший снег, чрезвычайно опасно. Мы остаемся с Ребюффа одни. Насколько позволяет дыхание, продолжаем благоустраивать наш бивак. Вывернув здоровенную глыбу, устанавливаем ее на краю площадки с тем, чтобы искусственно увеличить полезную площадь. Засыпав неровности снегом и утрамбовав его, выравниваем площадку и начинаем, наконец, расставлять палатку. Передняя растяжка привязывается к забитым в скалу крючьям. Задняя — держится на ледорубах, воткнутых в снег по самую головку. Боковые растяжки прикрепляются к камням. Аккуратный Ребюффа выстраивает на краю стенку для защиты от ветра. Осторожности ради он забивает надежный крюк для страховки. Ночь мы проведем привязанными к этому крюку. Снег идет непрерывно, холод становится невыносимым, и мы с удовольствием заползаем в палатку, в которой пытаемся навести порядок. Вряд ли найдется другой столь "воздушный" и с таким трудом отвоеванный у горы бивак. Горячий чай несколько приподнимает наше настроение. Есть не хочется, но чувство долга заставляет нас глотать аскорбиновую кислоту и витамин В2, предписанные врачом. Под завывания ветра в трепещущей палатке мы постепенно погружаемся в тяжелую дремоту. На рассвете — погода мрачная, падает редкий снежок. Толстый слой сыпучего снега на скалах отбивает всякую охоту к дальнейшему подъему. Решаем подождать до изменения погоды. Если она не улучшится, в середине дня начнем спуск, оставив на месте все снаряжение, необходимое для возобновления штурма. Как раз над лагерем начинается самый трудный участок. Это скала с небольшой трещиной в верхней части. Как добраться до этой трещины — непонятно: все покрыто снегом. Ребюффа считает, что всякая попытка обречена на неудачу, и даже предлагает немедленно спускаться. Однако я предпочитаю исчерпать до конца все возможности, чтобы в будущем не терзаться угрызениями совести. Если погода улучшится, снег стает и можно будет как-то продолжать подъем. -Я говорил, что они здесь! -Смотри, вот ледорубы! Ляшеналь и Террай появляются на гребешке. — Привет! — Чудеса! Что вы тут делаете? Эти господа прохлаждаются! — Вы что, не видели разве, какой снег? -Видели, видели, лучше тебя видели! Мы лезем уже с рассвета, чтобы добраться сюда. -Подагрики! — в бешенстве орет Ляшеналь. -Идти дальше просто безумие,— говорит Ребюффа,—. у меня нет никакого желания здесь угробиться! -Сейчас увидишь, угробимся мы или нет,— с презрением бросает Ляшеналь. И не медля кидается в атаку. Он начинает с траверса влево, по весьма ненадежному снегу, прилипшему к крутой плите. Продвигаясь, он утаптывает его, увеличивая сцепление со скалой. В конце плиты уходит вверх небольшая трещина, по которой Ляшеналь влезает еще метра на три. Все зацепки залиты льдом. Взглянув на Террая, убеждаюсь, что он надежно страхует товарища. Теперь Ляшеналь подошел к громадному внутреннему углу. В глубине его он отыскивает под снегом трещину, которую пытается использовать. Ноги соскальзывают, и он чудом удерживается на руках. Спустившись на метр, он забивает крюк. Этот крюк входит лишь на несколько сантиметров, шатается и не внушает мне никакого доверия, но Ляшеналь становится на него без колебаний. Как быть дальше? Он втыкает в расщелину ледоруб и резко раскачивает его, проверяя, как он держится: ледоруб качается, но в конце концов его удается как-то заклинить. Ни секунды не сомневаясь в прочности своего сооружения, Ляшеналь двумя руками хвается за древко, снимает ногу с крюка и отчаянно пытается подтянуться, чтобы выиграть еще несколько сантиметров. На этот раз я не на шутку разозлен: так рисковать при данных обстоятельствах недопустимо. Придвигаюсь к Терраю, чтобы помочь ему в случае срыва. Не успеваю я произнести и двух слов, как Ляшеналь уже наверху. Участок пройден с феноменальным мастерством. Не теряя ни секунды Террай следует за ним, забивает второй крюк и вешает пятимиллиметровый найлоновый репшнур. Через несколько минут, сняв палатку и сложив рюкзаки, мы с Ребюффа в свою очередь начинаем подъем. Собираемся наверху на просторной площадке, защищенной естественным навесом. Вот где надо было устраивать бивак! Впрочем, вчерашняя отвратительная погода не позволяла выбирать. И сейчас еще нас окружают облака. Однако сквозь разрывы слева виден верхний ледопад северного ледника Аннапурны, который до этого мне не удавалось как следует рассмотреть. Проводим краткое обсуждение: единственным сторонником пути по ребру остается Лионель Террай. Ляшеналь, который так шумел при встрече с нами, теперь полагает, что ребро бесконечно. Ребюффа явно полон пессимизма. Что касается меня, то я считаю, что ребро, по всей вероятности, не является ключом к Аннапурне: даже если оно и приводит к цели, провести по этому маршруту всю экспедицию представляется мне неразрешимой задачей. Совершенно очевидно, что в случае преждевременного наступления муссона или при спуске пострадавших положение будет исключительно опасным. Еще раньше, на Дхаулагири, подобные рассуждения заставили меня отступить; боюсь, что здесь повторится то же. Лионель Террай полон решимости и энтузиазма, и никакие разумные доводы на него не действуют. Тяжело убивать такую настойчивость и особенно такое горячее стремление "жать до конца". С другой стороны, я ни на один день не хочу задерживать будущие операции. Рассматривая еще раз северный ледник Аннапурны, гигантский ледопад, виднеющийся под нами, я смутно предчувствую, что именно здесь мы найдем решение задачи. В моем сознании вырисовывается следующий план: Ляшеналь и Ребюффа, не имеющие никакого желания продолжать подъем по ребру, спустятся возможно быстрее к временному Базовому лагерю. Здесь они возьмут шерпа и попытаются проложить путь вверх по леднику, по-видимому, по его правому краю, с тем чтобы выйти к цирку северного склона, вероятно скрывающемуся за ледопадом. Если это им удастся, они должны немедленно мне сообщить. Мы с Терраем будем продолжать подъем по ребру, чтобы рассеять последние сомнения относительно этого пути. Ляшеналь и Ребюффа покидают нас, получив инструкции для Кузи и Шаца, которых мы просим подняться на следующий день, чтобы в случае необходимости усилить нашу связку или помочь снять лагери с ребра. Мы с Терраем устанавливаем палатку. Я рад возможности впервые провести с ним ночь в высокогорье. Погода неважная. После сытного обеда готовимся к завтрашнему выходу. Нужно идти возможно быстрее с минимальной нагрузкой, чтобы окончательно решить этот неясный вопрос — такова наша цель. Мы спим, как сурки, но уже на рассвете Террай, как всегда легкий на подъем, развивает бурную деятельность. Лежа в теплом и уютном спальном мешке, я бессовестно злоупотребляю правами Бара-сагиба: мой товарищ готовит чай, открывает консервы и подает мне "завтрак в постель". Как только груда еды уничтожена, начинаются лихорадочные сборы. В два счета все готово, и через несколько минут мы уже топчем свежий снег, выпавший в изобилии за последние два дня. Пока организм не разогрелся, высота дает себя чувствовать. Рюкзаки облегчены, но мы идем тяжело, стиснув зубы. Каждая минута на счету. У нас сегодня нечто вроде рейда, в стиле "командос" 3. Пройдя нетрудный камин 4, снова вылезаем на гребень, постепенно становящийся острым, как нож. Идти по нему невозможно, даже балансируя. Мы передвигаемся зацепившись руками, как на громадном турнике, царапая ногами по отвесной скальной стене. Под нами — пропасть глубиной более 2000 метров. Постепенно мы приближаемся к пресловутому снежному гребню, о котором Ляшеналь и Террай говорили мне в Базовом лагере. Их высказывания были настолько противоречивы, что я мог лишь догадываться о том, что ждет нас на этом участке. Действительно, чем дальше, тем выше и круче становится гребень. Террай, не колеблясь, идет впереди; я следую за ним на небольшом расстоянии. После изящного гребешка в форме полумесяца крутизна увеличивается, и вскоре под кошками прощупывается твердый лед. Пока Лионель рубит ступени, я забиваю ледовые крючья для страховки. К счастью, тонкий слой фирна держит хорошо, и можно ограничиться неглубокими ступенями. Обходим слева отвесную ледяную стенку. Выпуская Террая на всю веревку, я каждый раз, как полагается, забиваю крюк. Затем мы меняемся ролями. Крючья выбиваем, так как их немного и приходится экономить. Крутизна такая, что носом буквально касаешься склона. Часто приходится вырубать зацепки для рук. Добираемся до первых "жандармов" гребня и видим перед собой нависающие скалы. Какое разочарование! Смело траверсируя вправо, Лионель доходит до трещины и забивает два крюка. Привязавшись к ним, повиснув над ледовой бездной, он страхует меня. Мы в тени, и холод пробирает до костей. В свою очередь страхую Террая, продолжающего траверс вправо и огибающего целый скальный массив. Место опасное, а холод еще более затрудняет лазание. Через несколько минут мы снова вместе, на этот раз под лучами солнца. Однако наше положение весьма неприятно и ненадежно. Под действием солнца твердый фирн превратился в предательский снег. Подъем продолжается. Преодолев несколько трудных участков чистого льда, выходим на гребень, на высоте около 6000 метров. Погода разгулялась, и я пользуюсь случаем, чтобы поснимать. Отсюда Аннапурна кажется очень близкой. Ребро, на котором мы находимся, тянется к вершине, однако разорванный участок ледового гребня, напоминающий цветную капусту, от нас сейчас так же далек, как и в начале подъема по ребру; приходится вспомнить о прозрачности воздуха сильно искажающей расстояния. Рассматривая видимые нам отсюда технически сложные участки, мы с Лионелем приходим к выводу, что даже при взятом нами темпе пришлось бы лезть несколько дней, чтобы добраться до конца ребра. Природа оказалась сильнее нас. Препятствия, созданные ею, несоизмеримы с нашими возможностями. Не вдаваясь в бесполезные рассуждения, мы решаем отступить. Даже если нам не встретится какое-либо непреодолимое препятствие (возможно, в гребне есть невидимый отсюда провал), было бы безумием направить экспедицию по этому маршруту. Ни на одном восхождении в Альпах я не встречал такого нагромождения технических трудностей. Никогда прежде в Гималаях людям не приходилось заниматься подобной акробатикой. В глубине души я мечтаю о том, чтобы ледник Аннапурны открыл свою тайну Ляшеналю и Ребюффа. Отсюда он кажется проходимым. Хорошо видно плато, на которое они должны выйти. Если им придется отступить, рухнет последняя надежда. Неужели же все наши труды, все наши усилия приведут лишь к второстепенным результатам? Это было бы для всех нас огромным разочарованием. Не задерживаясь, мы начинаем спуск. Идем поочередно, тщательно страхуя друг друга через крючья, так как скалы непрочны. На солнце — нестерпимая жара, в тени — адский холод. После траверса подходим к ледяному гребню. Совершенно раскисший снег теперь уже не держит, предпочитаем спускаться по чистому льду. Первым уходит Террай, я страхую его, но крючьев немного, их приходится в большинстве случаев выбивать, и я вынужден спускаться без страховки. Террай настороженно следит за мной, хорошо понимая, что в случае срыва я неминуемо увлеку и его. Он спускается лицом от склона, тщательно рассчитывая каждое движение, чтобы не нарушить равновесия. Впоследствии он признался, что дважды начинал скользить и только чудом сумел задержаться. Я применяю другую технику: спускаюсь лицом к склону, используя не только ноги, но и руки. Правой ногой я, не глядя, нахожу на льду подходящую зацепку; левая, несмотря на рыхлый снег, держится на двух передних зубьях "кошки". Левой рукой я приминаю мокрый снег ко льду и опираюсь на него, правой — вбиваю клюз ледоруба в твердый, как камень, лед. Когда правая нога находит уступ и я вновь обретаю три точки опоры ("опоры" довольно сомнительные!), левая нога в свою очередь повторяет операцию; это невероятное ползание — сплошная эквилибристика. Спускаюсь медленно, осторожно, без единого резкого движения. — Э-зй!.. Э-эй! Это голос Шаца, идущего на подмогу. Террай, находящийся сейчас к нему ближе, кричит, что мы спускаемся. — Эй, Шац! Снимай палатку, спускаемся в Базовый лагерь! Шац услышал и издали наблюдает за нашим спуском. Теперь мы окружены облаками. Все вокруг тонет в сплошном сероватом тумане. Мы забиваем крючья, прикидываем расстояние, которое нам предстоит пройти, и вешаем веревку. Террай спускается дюльфером 5, в то время как я наблюдаю за поведением крюка. При каждом рывке он сгибается, но затем возвращается в исходное положение. Лед настолько тверд, что никаких опасений не внушает. Все будет в порядке. В свою очередь по всем правилам альпинистской науки обвожу вокруг себя веревку и быстро спускаюсь к Терраю, уже вырубившему небольшую площадку для моего "приземления". Вытягиваю за один конец веревку, и вскоре мы добираемся до скал. С нескрываемой радостью "разуваемся" 6 и через секунду уже мчимся по скальному гребню с таким энтузиазмом и с таким горячим желанием ночевать сегодня возможно ниже, что путь, занявший утром полчаса, пробегаем за несколько минут. Мчимся наперегонки со временем: галопом проходим участки нетрудных скал, съезжаем по каминам, скатываемся вниз по кулуарам. Вскоре, несмотря на резкий холод, мы покрываемся потом. В рекордном темпе добираемся до оставленного утром лагеря, где сваливаемся на головы Шацу и Саркэ, складывающим палатки. Глотая говядину в томате и нуга, прихлебывая приготовленный Терраем превосходный чай, мы обсуждаем результаты разведки. Эти возбуждающие, полные энтузиазма часы утомительной работы привели лишь к бесполезной победе над бесполезным ребром. И тем не менее, как впоследствии говорил Террай, ничто не может сравниться с этой отчаянной борьбой, в которую были вложены все наше мужество, сила к воля. Над нами низкая облачность, но мы надеемся, что погода установится. Добираемся до участка, где навешен репшнур 7. Друг за другом спускаемся в бездну и собираемся на узкой площадке, где за два дня до этого мы с Ребюффа провели ночь. Мы мчимся по опасному и трудному месту, неся вчетвером два полных комплекта лагерного оборудования. Саркэ сначала приходит в ужас от быстроты спуска, но вскоре включается в общий ритм. Ребро сильно заснежено, и необходима большая осторожность, но как только сложные места пройдены, бешеная гонка возобновляется. Возбуждение охватывает всех. Знакомый нам уже травянистый холм приближается на глазах. Пройдены последние скалы, и вот мы уже мчимся по травянистым склепам, присыпанным свежим снегом. Вскоре мы достигаем передового лагеря, установленного в начале подъема на ребро. За несколько часов мы пробежали путь, занявший при подъеме двое суток. Отсюда хорошо виден Базовый лагерь, установленный в глубине Ущелья, на морене; желтые пятна палаток резко выделяются на общем сером фоне окружающих осыпей. Сильный дождь или, вернее, мокрый снег, падавший несколько минут назад, сменился мелкой изморосью. Мы с Терраем понимаем друг друга с первого взгляда: в два счета забираем из установленных здесь палаток снаряжение, набиваем до отказа рюкзаки и устремляемся вниз по склону; Шац и Саркэ стараются не отставать, но мы мчимся со скоростью метеора, несмотря на тяжелые рюкзаки, нарушающие равновесие. Прыгая по травянистым кочкам, используя малейшие неровности склона, контролируем скорость движения. Страверсировав влево, выходим на снежный "язык", спускающийся по дну кулуара, и, не колеблясь, начинаем глиссировать, выписывая великолепные повороты. Таким изящным и быстрым способом мы за несколько минут добираемся до морены. Вероятно, Шац недоумевает: зачем нам нужно было устраивать такую гонку? По правде говоря — незачем. Вместо того чтобы спускаться пятнадцать минут, мы могли бы спокойно пройти этот путь за час. Все объясняется возбуждением, охватившим нас в этот день, такой трудный и прекрасный. В Базовом лагере нас ожидает сенсационное известие: Ляшеналь и Ребюффа прислали своего шерпа с сообщением: по правому краю ледника пройти можно, они берутся выйти на большое плато, которого еще не видели. Однако просмотреть верхние склоны Аннапурны им не удалось. С высоты 6000 метров, находясь на ребре, мы с Терраем просмотрели эту часть пути. Я убедился, что плато почти горизонтально и трудностей на нем не встретится. Впервые за все время экспедиции появляются какие-то обнадеживающие признаки. Будут ли наконец вознаграждены наша настойчивость и вера в успех? Откроет ли нам вершина свою тайну? Мне кажется, что разгадка близка и через несколько часов судьба экспедиции решится. Сейчас мы прежде всего должны высушиться, так как одежда совершенно мокрая от дождя, снега и пота. Появляется Шац, а вслед за ним — Саркэ. Мы тут же уточняем план на завтрашний день. -Вот что,— говорит мне Шац,— я тут наметил кое-какой маршрутик, дай мне двух шерпов и... -Двух шерпов? — прерывает его Террай,— а еще что? -Два высотных комплекта и на три дня продуктов! -Шеф 8 хочет организовать "свою" экспедицию,— иронизирует Кузи. -Да дайте же ему высказаться! Что ты надумал? -Я приметил несложный гребень, по которому можно пройти ледник, оставив ледопад справа... -Он прав,— говорю я.— Что, если Ляшеналя и Ребюффа ждет неудача? Что тогда делать? Неплохо, если у нас будет запасной вариант! Решено! Завтра на рассвете Шац, полный оптимизма, уйдет в новую разведку. Отыскав вместе с Кузи и Удо дорогу через Миристи, он сейчас надеется окончательно открыть доступ к Аннапурне. Мы с Терраем, а также Саркэ, порядком устав за последние дни, намерены завтра с утра отдыхать. После обеда мы под предводительством Аджибы выйдем за нашими товарищами. На этот раз я полон надежд и с большим трудом заставляю себя "терять" драгоценные часы. -Кузи, тебе предстоит весьма неблагодарная работа... -Тебе придется снять на ребре передовой лагерь, а затем перенести и окончательно установить Базовый лагерь в том месте, которое я тебе укажу. Это будет крайняя точка, куда смогут добраться носильщики. -Действительно, не слишком весело, но раз нужно! -Конечно, это необходимо, ты ведь и сам понимаешь. Вдобавок, у тебя будет всего один шерп. -Совсем печально! -Придется самому тащить... Наш друг Кузи, самый молодой член команды, так жаждующий деятельности, будет вынужден в течение нескольких дней оставаться внизу, проводя очень важную, но незаметную работу. Это задание он выполнит идеально, без единого слова протеста, хотя отчетливо сознает, что к моменту решающего штурма его акклиматизация будет недостаточной и, таким образом, его шансы на первостепенную роль в восхождении значительно уменьшаются — замечательный пример самоотречения, создающего силу коллектива. Несмотря на отвратительную погоду, вечером у всех радостное настроение. Мы полны надежд. Каждый рассыпается в любезностях, в учтивых жестах... приближается время великих решений. В то время как ливень с оглушительным шумом барабанит по палаткам, мы тихо и блаженно засыпаем в теплых и уютных спальных мешках. Сквозь сон до меня доносятся какие-то возгласы, позвякивание крючьев, шипение примуса, стук открываемых консервных банок, шум катящихся камней: это Шац готовится к выходу с Панзи и Айлой. Еще царит глубокая ночь, когда он подходит к моей палатке: — Я ухожу, Морис. -Какая погода? -Все небо в звездах. -Ну, желаю успеха, старина. — Пока! Несколько минут слышны шаги на морене: товарищи уходят. Как хорошо нежиться в тепле, когда другие трудятся! Как приятно мечтать в полусне, забывало течении времени, когда знаешь, что через несколько часов придется сменить безделье на тяжелую работу! С первых дней экспедиции у меня не было ни минуты покоя. Сегодня мне можно ничего не делать, и я полностью использую эту возможность. Я встаю и направляюсь к другим палаткам. Террай что-то разбирает, сортирует, распределяет. Им овладела мания порядка. На пороге решительной битвы он хочет быть во всеоружии. Перед тем как самому погрузиться в эту работу, бросаю взгляд на горы; солнце уже высоко, в воздухе тепло — будет хороший денек... Но все имеет конец, даже самые прекрасные минуты. Меня беспокоит важный вопрос: продукты почти кончились и надо составить опись остатков. Мы стаскиваем все вместе в одну кучу, и, сидя на корточках в палатке, я начинаю распределять по сортам, считать, записывать. Наконец, все закончено, все ясно, итоги подведены и совесть моя спокойна. После обеда мы выходим с колоссальными рюкзаками. Утром я смог отдохнуть от непрерывной восьмидневной работы и чувствую себя великолепно. Хорошая погода еще держится. Однообразные морены тянутся на протяжении километров. Время от времени кто-нибудь из нас поскальзывается на предательских камнях, лежащих на льду. Внезапно мы замечаем идущего навстречу человека, это Аджиба! Он сообщает замечательную весть: Ляшеналь и Ребюффа вышли на плато ледника. В своей записке Ребюффа добавляет, что путь идет по нетрудным скалам правого берега. Итак, большой ледопад северного ледника Аннапурны пройден! С надеждой в сердце мы ускоряем шаг. Температура вполне приемлема, и окружающие скалы излучают тепло. Стены Большого Барьера, к которому мы направляемся, все ближе и ближе; они совершенно гладкие, неприступные, серого, как грифель, цвета. Как это часто бывает, правая береговая морена ледника — удобный и быстрый путь подхода. Теперь нас ведет Аджиба. В середине второй половины дня мы подходим к пологой части морены, которая здесь расширяется и упирается в Большой Барьер. Дальше нужно лезть по скалам правого берега. Это значит, что здесь носильщики прейти не смогут. Быстро набрасываю кроки, по которым впоследствии я смогу детально уточнить месторасположение Базового лагеря. Время бежит: мы хотим сегодня же выйти: на плато. В быстром темпе Аджиба ведет нас к контрфорсам Большого Барьера. По спиральным расщелинам, перемежающимся каминами и полками, а затем по кулуарам выходим над ледопадом Аннапурны. Чувствуется высота, мы устали, и рюкзаки кажутся более тяжелыми. Уже настает ночь, когда мы, наконец, добираемся до подножия большой ледяной стены. Здесь, на высоте примерно 5100 метров, наши друзья установили свой лагерь, будущий лагерь I. Они встречают нас с нескрываемой радостью. Сейчас темно, ничего не видно, но в их словах звучит уверенность: — Сомнений нет, Аннапурна будет побеждена! 1 Специальные питательные напитки 2 Резиновые подметки с крупнорельефным рисунком, увеличивающим сцепление 3 Парашютно-десантные войска 4 Вертикальная расщелина в скале 5 Свободный спуск по двойной веревке с последующим выдергиванием ее 6 Снимаем кошки, прикрепленные к ботинкам ремнями 7 Репшнур – тонкая вспомогательная веревка 8 Таково прозвище Марселя Шаца, данное ему альпинистами за пристрастие к организационным делам | Читать дальше >> |
